Неточные совпадения
С своей стороны, я предвижу возможность подать следующую мысль: колет [Колет (франц.) — короткий мундир из
белого сукна (в кирасирских полках).] из серебряного глазета, сзади страусовые перья, спереди панцирь из кованого золота,
штаны глазетовые же и на голове литого золота шишак, увенчанный перьями.
Штаны белые суконные на пять рублей.
Тесная группа мужчин дружно аплодировала, в средине ее важно шагали чернобородые, с бронзовыми лицами, в
белых чалмах и бурнусах, их сопровождали зуавы в широких красных
штанах.
На нем было тоже чистое
белье, и
штаны были слишком широки, и он всё подтягивал их обеими руками и весь дрожал.
Одет он был в куртку и
штаны из выделанной изюбровой кожи и сохатиные унты, на голове имел
белый капюшон и маленькую шапочку с собольим хвостиком. Волосы на голове у него заиндевели, спина тоже покрылась
белым налетом. Я стал усиленно трясти его за плечо. Он поднялся и стал руками снимать с ресниц иней. Из того, что он не дрожал и не подергивал плечами, было ясно, что он не озяб.
На ногах у него были надеты
штаны, наколенники и унты из рыбьей кожи, а на голове
белое покрывало и поверх него маленькая шапочка из козьего меха с торчащим кверху беличьим хвостиком.
Когда мы подошли поближе, 2 собаки подняли лай. Из юрты вышло какое-то человекоподобное существо, которое я сперва принял было за мальчишку, но серьга в носу изобличала в нем женщину. Она была очень маленького роста, как двенадцатилетняя девочка, и одета в кожаную рубашку длиной до колен,
штаны, сшитые из выделанной изюбриной кожи, наколенники, разукрашенные цветными вышивками, такие же расшитые унты и красивые цветистые нарукавники. На голове у нее было
белое покрывало.
Жуковский, в
белых форменных
штанах с золотым «позументом», сел наискось против него.
Через минуту в столовую вошел белокурый малый, в
белой рубашке навыпуск, грубого холста и сильно заношенной, в
штанах из полосатой пестряди, засунутых в сапоги. Он был подпоясан тоненьким шнурком, на котором висел роговой гребень. С приходом его в комнате распространился отвратительный запах ворвани.
К этому времени он обязан иметь полдюжины
белых мадаполамовых, а кто в состоянии, то и голландского полотна рубах и
штанов, всегда снежной белизны и не помятых.
— Вот, собираем мы с Варей малину в саду, вдруг он, отец твой, шасть через забор, я индо испугалась: идет меж яблонь эдакой могутной, в
белой рубахе, в плисовых
штанах, а — босый, без шапки, на длинных волосьях — ремешок.
С утра до вечера он, в рыжей кожаной куртке, в серых клетчатых
штанах, весь измазанный какими-то красками, неприятно пахучий, встрепанный и неловкий, плавил свинец, паял какие-то медные штучки, что-то взвешивал на маленьких весах, мычал, обжигал пальцы и торопливо дул на них, подходил, спотыкаясь, к чертежам на стене и, протерев очки, нюхал чертежи, почти касаясь бумаги тонким и прямым, странно
белым носом.
Зайцы выцветают не вдруг: сначала делаются чалыми, потом
побелеет внешняя сторона задних ног, или гачи, и тогда говорят: заяц в
штанах; потом
побелеет брюхо, а за ним все прочие части, и только пятном на лбу и полосою по спине держится красноватая, серая шерсть; наконец, заяц весь
побелеет, как лунь, как колпик [Лунь — чеглик (самец] белохвостика, довольно большой хищной птицы низшего разряда: он весь
белый и нисколько не похож на свою темно-красноватую пеструю самку, превосходящую его величиной почти вдвое, а колпик —
белый аист с красными ногами и носом; он водится около Астрахани), как первый снег.
Внимание Розанова еще удержалось на Илье Артамоновиче Нестерове, хозяине Пармена Семеновича, высоком, совершенно
белом, как лунь, старике с очень умным и честным лицом; на кавалере древнего же письма, но имеющем одежду вкратце «еллинскую» и
штаны навыпуск, да на какой-то тупоумнейшей голове.
Он в синем сюртуке,
белом жилете и
штанах бланжевого трико.
Везде мальчик в
штанах, а у нас без
штанов; везде изобилие, а у нас — "не
белы снеги"; везде резон, а у нас — фюить!
Никто особенно рад не был, встретив на бульваре штабс-капитана Михайлова, исключая, мóжет быть, его полка капитана Обжогова и прапорщика Сусликова, которые с горячностью пожали ему руку, но первый был в верблюжьих
штанах, без перчаток, в обтрепанной шинели и с таким красным вспотевшим лицом, а второй кричал так громко и развязно, что совестно было ходить с ними, особенно перед офицерами в
белых перчатках, из которых с одним — с адъютантом — штабс-капитан Михайлов кланялся, а с другим — штаб-офицером — мог бы кланяться, потому что два раза встречал его у общего знакомого.
— Это еще буки!.. Пусть он лучше побережет свои черные
штаны, а
белых мы ему не дадим! — говорил гневным и решительным голосом Егор Егорыч.
Помимо отталкивающего впечатления всякого трупа, Петр Григорьич, в то же утро положенный лакеями на стол в огромном танцевальном зале и уже одетый в свой павловский мундир, лосиные
штаны и вычищенные ботфорты, представлял что-то необыкновенно мрачное и устрашающее: огромные ступни его ног, начавшие окостеневать, перпендикулярно торчали; лицо Петра Григорьича не похудело, но только почернело еще более и исказилось; из скривленного и немного открытого в одной стороне рта сочилась
белая пена; подстриженные усы и короткие волосы на голове ощетинились; закрытые глаза ввалились; обе руки, сжатые в кулаки, как бы говорили, что последнее земное чувство Крапчика было гнев!
Черная бархатная жакетка ловко обрисовывала его формы и отлично оттеняла белизну
белья; пробор на голове был сделан так тщательно, что можно было думать, что он причесывается у ваятеля; лицо, отдохнувшее за ночь от вчерашних повреждений, дышало приветливостью и готовностью удовлетворить клиента, что бы он ни попросил;
штаны сидели почти идеально; но что всего важнее: от каждой части его лица и даже тела разило духами, как будто он только что выкупался в водах Екатерининского канала.
Из-под нарядного подола кольчуги виднелась
белая шелковая рубаха с золотым шитьем, падавшая на зарбасные
штаны жаркого цвета, всунутые в зеленые сафьянные сапоги, которых узорные голенищи, не покрытые поножами, натянуты были до колен и перехватывались под сгибом и у щиколоток жемчужною тесьмою.
Пахали землю, ходили в
белых и серых свитах, с синими или красными поясами,
штаны носили широкие, шапки бараньи.
Душистое мыло и одеколон, присланные мне из Москвы, пошли в дело. Через полчаса я стоял перед Гаршиным в розовой мужицкой рубахе, подпоясанной моим калмыцким ремнем с серебряными бляшками, в новых, лилового цвета, — вкус моего Васьки — нанковых
штанах и чисто вымытых сапогах с лакированными голенищами, от которых я так страдал в жару на Кукуевке при непрерывном солнцепеке. Старое
белье я засунул в дупло дерева.
За спиной старика стоит, опираясь локтем о камень, черноглазый смугляк, стройный и тонкий, в красном колпаке на голове, в
белой фуфайке на выпуклой груди и в синих
штанах, засученных по колени. Он щиплет пальцами правой руки усы и задумчиво смотрит в даль моря, где качаются черные полоски рыбацких лодок, а далеко за ними чуть виден
белый парус, неподвижно тающий в зное, точно облако.
На нем было столько долгов, что он должен был служить, чтобы его не посадили в яму. Он теперь ехал в губернский город начальником коннозаводства. Ему выхлопотали это его важные родные. Он был одет в военный китель и синие
штаны. Китель и
штаны были такие, каких бы никто себе не сделал кроме богача,
белье тоже, часы были тоже английские. Сапоги были на каких-то чудных, в палец толщины, подошвах.
В качестве войска я держался на некотором расстоянии от Дюрока, а он прошел к середине двора и остановился, оглядываясь. На камне у одного порога сидел человек, чиня бочонок; женщина развешивала
белье. У помойной ямы тужился, кряхтя, мальчик лет шести, — увидев нас, он встал и мрачно натянул
штаны.
Когда я в
белых летних
штанах и безукоризненно новом сюртуке стал против царских дверей в северных дверях, — с протянутою вперед рукою заковылял Иван Матвеевич, раздвигая дорогу двум входящим дамам.
Мы проходили перед ним, как были с похода, в тех же грязных
белых рубахах и
штанах, в тех же побуревших и запыленных сапогах, с теми же безобразно навьюченными ранцами, сухарными сумками и бутылками на веревочках.
Его товарищ, напротив, возбуждал в зрителе чувство менее выгодное; на нем был черный старый фрак, застегнутый наглухо;
штаны его, из толстого зимнего трико, подходили под цвет его фрака; ни около шеи, ни у кистей рук не виднелось
белья.
Вошел и Федор Петрович во фраке, завитой à la Capoul с длинной жилистой шеей, обложенной плотно
белым воротничком, с огромной
белой грудью и обтянутыми сильными ляжками в узких черных
штанах, с одной натянутой
белой перчаткой на руке и с клаком.
Николай мысленно обругал её, вошёл в сени и заглянул в комнату: у постели, закрыв отца, держа его руку в своей, стоял доктор в
белом пиджаке.
Штаны на коленях у него вздулись, это делало его кривоногим, он выгнул спину колесом и смотрел на часы, держа их левой рукою; за столом сидел широкорожий, краснощёкий поп Афанасий, неуклюжий и большой, точно копна, постукивал пальцами по тарелке с водой и следил, как тонут в ней мухи.
— А рад, так и слава богу. Измучился, брат, я. Погодища нынче — страсть! Ездил-ездил, штаны-то
белые, замарать боишься — ну, и сидишь распахнувшись, как на выставке. Да на грех, еще происшествие нынче в одном месте случилось… препоганое!
На нем были старый, истертый сюртук без эполет, лезгинские широкие
штаны,
белая попашка, с опустившимся пожелтевшим курпеем, [Курпей на кавказском наречии значит овчина.] и незавидная азиятская шашка через плечо.
Тут были и темнокожие канаки и каначки — одетые, полуодетые и очень мало одетые, и матросы с купеческих кораблей в
белых рубахах и
штанах, особенно выделяющихся на этом пестром фоне канацких одежд.
А длиннокосый торгаш-китаец, с желтым оплывшим лицом и узкими глазами, в
белой кофте и широких
штанах, уже стоял у комнаты Володи и разложил свой товар, и чего-чего только не предлагал он на ломаном английском языке, выкладывая ящик за ящиком.
Кроме французских солдат, одетых в темно-синие куртки и
белые широкие, стянутые у ног
штаны и в анамских шляпах на головах, тут были темнокожие тагалы в пестрых, светло-синих рубахах и таких же
штанах, с несколько выкаченными глазами и толстыми губами, добродушные на вид люди, молчаливо покуривавшие сигары и с недоумением поглядывающие на берега чужой страны, куда их, неизвестно почему, перевезли вдруг с родного острова и теперь везут для усмирения таких же туземцев, как и они сами.
Подбежали к косной трое бойких ловцов, все трое одеты по-праздничному — в ситцевых рубахах, в черных плисовых
штанах, с картузами набекрень. Петр Степаныч наперед откупил у них вечерний улов в шашковых снастях. По песку был раскинут невод из бо́тальной дели, изготовили его ловцы на случай, если купцы вздумают не только рыбу ловить, но на
бель тони закидывать. Одаль рашни́ и бо́тала лежали. Тоже на всякий случай ловцы их припасли.
Все участники экспедиции были одеты однообразно. Летняя одежда состояла из рубах защитного цвета, таких же
штанов, поясного ремня, фуражки и трех смен
белья. Для защиты от паразитов была заготовлена одна пара дегтярного
белья, которая надевалась по очереди, когда это было нужно. Обувь была сшита в Хабаровске по форме орочских унтов. Автор рассчитывал также приобрести их у местного туземного населения. Кроме того, все имели для защиты от комаров: сетки на головы, нарукавники и нитяные перчатки.
По опушке леса крадется маленький сутуловатый мужичонок, ростом в полтора аршина, в огромнейших серо-коричневых сапогах и синих панталонах с
белыми полосками. Голенища сапог спустились до половины. Донельзя изношенные, заплатанные
штаны мешками отвисают у колен и болтаются, как фалды. Засаленный веревочный поясок сполз с живота на бедра, а рубаху так и тянет вверх к лопаткам.
Он останавливается, как будто ждал только слова, и стоит огромный, бородатый, с разорванным воротом. Ружья у него нет,
штаны держатся на одной пуговице, и сквозь прореху видно
белое тело. Руки и ноги его разбросаны, и он, видимо, старается собрать их, но не может: сведет руки, и они тотчас распадутся.
Один, в
белой папахе и длинной черкеске желто-бурого цвета, при кинжале и в узких
штанах с позументом, глядел на своего собеседника — скопца — разбойничьими, круглыми и глупыми глазами и все дергал его за борт длинного сюртука.
Четыре аршина сукна наилучшего фабрики Прюнделя с сыновьями, пуговки, золотой воротник,
штаны белые с золотым лампасом, все груди в золоте, на вороте, на рукавах и на клапанах блеск!
Лука Иванович вздрогнул и быстро обернулся от одних звуков голоса. Увидал он в двух шагах от себя небольшого роста человека, совсем желтого, с впалыми, тоже желтыми глазами, в суконном старом картузе, без всяких признаков
белья, в желтоватом летнем пальто-сак и смазных сапогах, поверх которых болтались похожие на нанковые
штаны. Шея у него обмотана была пестрым засаленным шарфом.
Вчера состоялось новоселье. Выручки от лотереи с лишком сто рублей. Тут не только Марье Дементьевне на шубку, но и мне на
штаны хватит. В час ночи выгнали всю публику и ужинали в компании, состоящей из меня, дьячка, француза, Маши и кухарки Аграфены, Ведь поди ж ты! Совсем русская баба эта Аграфена, в сарафане, а французу понравилась. Это, говорит, бель-фам.